В настоящее время начался съезд делегаций на Мирную Конференцию, которая должна, наконец, положить предел не только четырехлетней кровавой бойне, но и всем политическим несправедливостям, всем неудовлетворенным национальным стремлениям последнего столетия. Главным залогом успеха Конференции является то, что в ней будут с одной стороны с решающим голосом представители демократий всего мира и малых народов, а с другой – правительств государств, искренно желающих положить конец милитаризму и предупредить в корне такие мировые сюрпризы, какие принес июль 1914-го года, когда война грянула среди всеобщего мира на ничего не ожидающие народы, как гром среди ясного неба.
Настоящее время не только время демократических и социальных революций в Средней и Восточной Европе, но и время глубокого перелома в психологии народных масс Союзников. Потоки крови, залившие вес мир, не могут пройти даром. Мирная Конференция не будет походить на Венские, Парижские или Берлинские конгрессы, когда дипломаты за зеленым столом и плотно запертыми дверями келейно решали судьбы целых народов, не потрудившись даже справиться с мнением их о своей собственной судьбе, об их собственных интересах.
В этом отношении особенно поучительно вспомнить теперь все те противоречия недавнего времени перед войной, когда все правительства втихомолку ковали оружие, громко заявляя в тоже время о своем миролюбии и когда происходили с одной стороны преследования рабочего и социалистического антимилитаристического движения, а с другой – торжественные Гаагские Мирные конференции.
Что постоянно растущее бремя вооружений постепенно становится невыносимым, что расходы на армию и  флот постепенно заняли первое место в бюджетах всех держав, высасывая таким образом жизненные соки всех их, что рост вооружений крупных держав заставил и мелкие государства пойти по тому же тяжкому и истощающему их производительные силы пути милитаризма – все это давно уже было известно всем общественным кругам Европы и давно уже вызывало соответствующее антимилитаристическое движение в пролетарских, рабочих и даже в солдатских кругах Европы, поддерживаемое либеральными, радикальными или научными организациями.
В общественной агитации против милитаризма в той или иной форме, за все время «вооруженного мира», в котором пребывала Европа с 1870-года недостатка не было. Но все эти общественные движения не давали каких-либо конкретных результатов в дипломатических и бюрократических кругах, остававшихся до 1899 года глухими ко всеми этим движениям.
В 1899-ом году неожиданно для всех Русский царь предложил созвать «мирную конференцию» для выработки соглашения между отдельными державами о приостановке, хотя бы временно, их вооружений. Торжественно собравшаяся «первая мирная конференция» в Гааге, вследствие взаимного недоверия держав, не дала иных результатов, кроме устройства постоянного Третейского суда или «Гаагского Трибунала» для разрешения споров между отдельными государствами. Представители парламентов или демократических организаций, как «неблагонадёжные элементы» не были даже допущены на конференцию, а «Гаагский Трибунал» не был обязательным.
После этой конференции сам же царь своей агрессивной политикой вызвал кровопролитную Русско-японскую войну, а Англичане – бурскую.
Таким же результатом окончила в 1907-ом году и вторая Гаагская Конференция, на которой участвовали 42 государств. Она совпала с началом Марокканского кризиса, державшего долго всю Европу в напряжении и не предупредила Балканских войн и Итало-турецкую… Третья конференция должна была собраться осенью 1914-го года…
Ни одно из предприятий капиталистического режима не оказалось таким бесплодным, как созданный по инициативе царя Гаагский Трибунал. Достаточно вспомнить, членами его от России два бывших директора департамента полиции! Полное пренебрежение к интересам народов, боязнь гласности, взаимное недоверие дипломатов старой школы – вот что показали миру Гаагские конференции и заседания Трибунала.
Вместо того, что предупреждать ряд войн на рассмотрение последнего направлялись лишь такие дела, как вопрос о выкупе Португальских железных дорог в Южной Африке или урегулирование котиковых промыслов Берингова моря.
Некоторые правительства все же хотели сделать что-нибудь для предупреждения войн. С 1900-го года получил значительное распространение новый фактор пацифизма – заключение между отдельными государствами договоров об арбитраже, о Третейском суде на случай конфликтов между ними. Однако договоры эти заключались обычно между такими державами, возможность войны которых друг с другом являлась крайне сомнительной, как например, между Австро-Венгрией и Испанией или Португалией и Норвегией. Первая же попытка заключить договор об арбитраже и притом арбитраже обязательном, между такими культурными государствами, как Соединенные Штаты и Англия, оказалась неудачной.
Заключение таких договоров обычно ознаменовалось разными торжествами, банкетами, «зваными обедами», на которых присутствовали сливки дипломатического и политического мира, говорились высокопарные речи и прочие. И в этом случае никому из дипломатов не приходило даже в голову привлечь к переговорам об арбитраже хотя бы членов парламентов соответствующих государств, не говоря уже о демократических или социалистических кругах, искренно борющихся за ограничение милитаризма.
Более успеха сулили межпарламентские съезды и разные международные конгрессы, особенно участившиеся за последнее десятилетие до войны. Но они в действительности оказались тоже бесплодными и не привели к конкретным результатам, ограничившись вынесением торжественных резолюций о тяжести вооружений, о необходимости всеобщего мира, о «братстве нардов» и прочее.
Лето 1914-го года достаточно ясно показало всю безжизненность, всё фарисейство Гаагских конференций, Гаагского Трибунала и всех договоров об арбитраже о международных гарантиях.
Причины неудач всех этих официальных работ лежат прежде всего в неискренности их, как сознательной, так и бессознательной, если так можно выразиться, а главное в том что народные массы, демократии всех стран которые одни могли бы скорее всего к действительно прочному миру и разоружению, не только не были спрошены, но наоборот, сознательно устранялись при всех этих обсуждениях, как «неблагонадёжный» элемент.
С одной стороны Германия сознательно избегала вопроса о разоружении, так как последнее положило бы конец его агрессивным планам, с другой стороны Франция не могла согласиться на разоружение, не получив обратно Эльзас-Лотарингию. Англия – не укрепив владычества в Передней Азии и на морях, Япония – на Дальнем Востоке, Италия – не получив Тронти, Триеста, славяне и тогдашняя Россия – не изгнав Турок из Европы, при чём нужно было иметь ещё в виду вопрос, о расчленении Австрии, Польский вопрос, всю колониальную политику и т.д.
Национальные стремления каждой нации подсказывали ей бессознательно, раз всеобщее разоружение будет произведено без изменения существующих границ государств того времени, то это будет вопиющей несправедливостью и как бы инстинктивно противились этому. Об изменении же государственных границ ни одно правительство тогда и слышать не хотело.
Таким образом, проблемы, затронутые Гаагскими конференциями были настолько глубоки, что только искреннее обращение  к демократиям всех стран могло бы привести к каким либо положительным результатам. Сидящие же за зеленым столом в расшитых золотом мундирах бюрократы были так же близки к осуществлению всеобщего мира, как дикари Центральной Африки к немедленному восприятию последних успехов философии и науки.
Теперь дело обстоит иначе. провозглашенный Русской революционной демократией лозунг – «мира без аннексий и контрибуций на основе самоопределения народов» пробил брешь в старой дипломатии и всколыхнул все угнетенные национальности. Из первого лозунга последовал второй – «долой тайную дипломатию!» – вошедший в «пункты» Вильсона.
На Мирной Конференции дело решать будут дипломаты, но это уже не будут те дипломаты, которые раньше «торговали народами», как стадом баранов, а будут представители новой – открытой, явной дипломатии, прислушивающейся ко всем заявлениям каждой нации о своих правах на независимость и о нуждах. И главною целью этой конференции является не столько ликвидация войны, сколько возможное достижение того, что не удалось ни Гаагским конференциям, ни попыткам установления арбитража между отдельными государствами, ни межпарламентским конгрессам – а именно, Лиги Народов.
Организация подобной лиги одна может дать гарантии народам истинного, прочного мира, одна может воплотить в жизнь начала пацифизма.
Присутствие на Конференции, рядом с дипломатами новой школы, представителей демократий всего мира, дает гарантию, что Лига Народов в том или ином виде, но все же как гарантия против новых, войн, будет осуществлена.

*Статью идеолога Азербайджанской Республики (1918-1920) Александра Щепотьева опубликованную в газете «Азербайджан» на русском  языке, 19-го января 1919-го года, № 12, нашел и представил нашему сайту, доктор наук по философии Ядигяр Тюркел.